Тимур Иртуганов: «В коронакризис российские мебельщики догнали Европу по доле онлайн-продаж»
ЛПК даже не собираются рассматривать как пострадавшую отрасль
Генеральный директор Ассоциации предприятий мебельной и деревообрабатывающей промышленности России рассказал, какие государственные меры поддержки во время пандемии помогли лесному комплексу, а какие обернулись фарсом, и поделился планами создания мебельной торговой площадки.
– Тимур Равильевич, как обстоят дела в мебельной и деревообрабатывающей отрасли после снятия ограничений, вызванных коронавирусом?
– Производство во всех подотраслях упало довольно серьезно, примерно на 30%. Мебельный сектор пострадал больше других в ЛПК – это признают все. Однако, когда Минпромторг подвел итоги первых четырех месяцев года, падение оказалось всего на несколько процентов. Скорее всего, это вызвано катастрофически нулевым апрелем, а I квартал при этом демонстрировал рост на 20%.
Понятно, что май мебельщикам дался еще тяжелее апреля, и каковы перспективы этого проседания, пока непонятно. К тому же мебельная отрасль сильно диверсифицирована, в ней многое зависит от конкретной ниши и масштабов предприятия.
По остальным отраслям ситуация чуть хуже, но при этом гораздо стабильнее. Секторы древесных плит и фанеры более понятны, с традиционными рынками, каналами сбыта, а самое главное – с традиционными потребителями.
Большой минус, что ЛПК в целом даже не собираются рассматривать как пострадавшую от коронакризиса отрасль. На фоне других отраслей они, может быть, неплохо себя чувствуют, но лишь на фоне. Ничего хорошего пока не происходит: какое-то время был закрыт один из самых больших для российского ЛПК рынков – Китай, была закрыта Америка, и так заметно страдающая от падения экспортных цен на фанеру. Отрасль на время лишилась зарубежных партнеров – они не работали, склады были закрыты.
– Как сейчас различается спрос в разных сегментах? Где ситуация была лучше, появились ли какие-то новые надежды или точки роста?
– Возможно, ситуация чуть лучше в производстве офисной мебели, которое было меньше завязано на розницу, а больше на корпоративные заказы и план продаж. Но кризис примерно одинаково ударил по всем.
Июнь для предприятий начался бодро, даже производители древесных плит были перегружены заказами. Сомневаюсь, что это тренд, скорее всего, временный всплеск, обусловленный выполнением отложенных заказов. Многие компании, получившие разрешение на работу в апреле – мае, жили за счет заказов, полученных в конце 2019 – начале 2020 года. Но розница два месяца была закрыта, и это здорово ударило по тем, кто ориентирован на покупателей.
Торговая часть отрасли – мебельная розница в числе других отраслей 18 апреля получила статус пострадавшей, и торговцы пользуются преференциями, в первую очередь отсрочками по налоговым и страховым платежам. Однако этого явно недостаточно, необходимы финансовые вливания.
В конце мая правительство приняло постановление о льготных кредитах на поддержку деятельности предприятий, они зависят от масштабов деятельности: привязаны к численности персонала и оборотам и выдаются под минимальную ставку 2% годовых. Кредит на определенных условиях может быть частично или полностью невозвратным, если предприятие до 2021 года не станет сокращать сотрудников.
В перечень отраслей удалось включить мебельное производство по коду ОКВЭД 31.0. Однако в течение двух недель предприятия разобрали все лимиты, переданные уполномоченным банкам. Остальные сейчас ждут пополнения этих лимитов из бюджета. Это действенная мера – позволяет выплачивать зарплату сотрудникам, пополнять «оборотку», но пока выделенных средств не хватило и трети страждущих.
– АМДПР приглашала отраслевые компании подавать заявки на включение в список системообразующих предприятий. Что дает этот статус лесопромышленникам?
– О расширении перечня системообразующих компаний задумались до пандемии, и к действиям правительство успело перейти до того, как все осознали масштаб кризиса. Хорошо, что не остановились и во время кризиса, а только ускорили работу. Сейчас вместо 200 предприятий по состоянию на 2019 год в федеральном перечне уже 1300 предприятий, и расширение отмечено по всем отраслям. В феврале вместе с Минпромторгом мы начали работать над созданием в этом перечне отдельной группы ЛПК с пониженными проходными критериями, два основных – это численность персонала и обороты за 2019 год. Многим предприятиями ЛПК трудно конкурировать с естественными монополиями или ресурсодобывающими компаниями, поэтому важно, что в итоге в отдельную группу выделили еще и мебельную отрасль, и сейчас 35 предприятий в группе ЛПК и 18 предприятий в мебельной группе.
Системообразующие предприятия не могут обанкротиться, прекратить деятельность ни при каких обстоятельствах, поэтому преференции для них должны быть существенные. К сожалению, пока все заканчивается фарсом. Льготные кредиты получили 10% системообразующих предприятий. Если льготы не распространяются в полной мере на предприятия из перечня, имеющие в уставном капитале более 50% иностранного участия, то почему нельзя было сразу об этом сказать? Может быть, многие не стремились бы попасть в перечень.
Сейчас предприятия вынуждены еженедельно предоставлять в Минэкономразвития и Минпромторг огромный объем документов, якобы необходимых для анализа состояния их дел и мониторинга ситуации в отраслях. Но, по сути, это бумажная волокита, которую очень строго отслеживают, а при задержке принимают меры вплоть до исключения из перечня. При этом предприятия почти ничего не получили. Принято несколько постановлений правительства о поддержке системообразующих компаний, но регулярно сейчас ничего не делается. Если какие-то программы и запускали, то по ним нет денег в банках.
– Деловая пресса писала, что некоторые компании избегают получения статуса системообразующих, поскольку он накладывает много обязательств, но серьезных льгот не дает..
. – Да, предприятия, попавшие в эти списки, утвержденные в конце апреля в несколько заходов, решили, что, похоже, зря боролись за это: поддержки нет, а ответственность очень высокая. Очень странно, но вот так вот это работает.
Однако есть и работающие меры, в том числе финансовые: поддержка экспортеров по правительственному постановлению №496 и программам корпоративных проектов поддержки конкурентоспособности (КППК).
Компенсация транспортных расходов по постановлению №496 действительно позволяет предприятиям ЛПК немало сэкономить. В середине июля принято решение о выделении дополнительных средств на выплату субсидий, пока в размере 3 млрд руб. Будет еще дополнительное, так называемое коронавирусное, постановление об аналогичной компенсации предприятиям, с большим лимитом.
По КППК предприятия получают льготные кредиты или невозвратные субсидии, в том числе на компенсацию расходов по экспорту и прочие.
У «Росэксимбанка», новое руководство которого настроено не на тихое сидение под Российским экспортным центром, а на активную финансовую поддержку предприятий-экспортеров, много новых интересных инструментов. Вплоть до того, что предприятия по льготным ставкам могут получать кредиты на изготовление партий продукции под готовый контракт – на закупку сырья, оплату работы, коммунальных расходов и прочее. Надеюсь, предприятия быстро научатся пользоваться этими инструментами, адаптируются и разберутся, для чего им нужны подобные кредиты на экспортные контракты.
– Правительство сейчас снова ввело запрет на госзакупки иностранной мебели. Его условия отличаются от эмбарго 2017–2019 годов? Поможет ли эта мера отрасли?
– Постановление №616 подписано 30 мая 2020 года и связано с защитой внутреннего рынка без нарушения норм, которые Россия на себя принимала при вступлении в ВТО. Тогда предприятия были озабочены выживанием и эту меру, рассчитанную, надеюсь, на долгосрочную перспективу, почти не заметили.
Постановление №1072 о запрете госзакупок импортной мебели действовало с декабря 2017 года по ноябрь 2019 года. Прямой пролонгации, к сожалению, не случилось, потому что на тот момент у правительства было несколько вариантов действий: от полного запрета импорта до оптимистичного варианта, которым на тот момент оказалось введение правила «третий лишний». По этому правилу нет прямого запрета, но если на торги по ФЗ-44 для государственных и муниципальных организаций выходят хотя бы две российские компании, то импортер с них снимается автоматически.
Постановление №616 распространялось не только на мебельную отрасль, но и на химическую, легкую промышленность и машиностроение, по которым до этого принимались аналогичные постановления. Теперь их объединили в один документ. С самим правилом нет никаких проблем, но, увы, пункт 3 этого постановления допускает послабления при закупках мебели: если заказывается один товар стоимостью до 100 тыс. руб. или группа товаров стоимостью до 1 млн руб., возможна закупка импортной продукции. И в феврале на федеральных каналах освещался сюжет о музыкальной школе в Псковской области, закупившей партию стульев по 100 тыс. руб. каждый на бюджетные, муниципальные, деньги. На тот момент уже не действовало постановление №1072 и еще не работало постановление №616, но не исключено, что эта абсурдная ситуация может повториться и в нынешних условиях. А ведь ничего не мешало купить 10 стульев по 99 тыс. рублей.
Мы намерены добиться исключения мебели из пункта 3. Также необходимо распространить действие постановления №616 на федеральный закон №223, по которому закупки осуществляют госкорпорации и компании с государственным участием более 50%. И вот почему. В марте 2019 года сразу три министерства и четыре агентства справили новоселье – переехали в одну из башен Москва-Сити. Казалось бы, федеральные министерства, въезжая в новые офисы, должны приобрести мебель у российских компаний, но бюджетные деньги были перечислены государственной компании «Дом.рф», которая потратила их на импортную мебель. Чиновники, работающие в госкорпорации, купили импортный товар на бюджетные деньги. Это недопустимо. Как ни смешно, через несколько месяцев у офисных стульев по 70–80 тыс. руб. стали отваливаться подлокотники...
– В конце прошлого года вы активно продвигали идею встроенной мебели в новостройках, инициативу поддержали некоторые государственные органы. Как сейчас развивается эта история и как на нее повлиял коронакризис?
– Никак не повлиял, может быть, добавил аргументов противникам нашей инициативы, поскольку темпы покупки жилья снизились из-за пандемии и сейчас надо восстанавливать их, а не повышать цены на квадратный метр, но мы с этим категорически не согласны. Из-за встроенной мебели стоимость метра стандартного жилья не повысится. Напротив, новая отремонтированная квартира с мебелью будет минимум на 10–15% дешевле квартиры, приобретенной под чистовую отделку и отремонтированной и обставленной покупателем самостоятельно.
Сегодня большая часть квартир приобретается по ипотечному кредиту. При обременении ипотекой сложно найти дополнительные средства, большинство не может себе позволить еще и потребительский кредит на ремонт и покупку мебели. Это «короткие» и «дорогие» деньги – 20% на три года.
Если стоимость ремонта и мебели включена в конечный продукт, он получается дешевле. Мебель может быть на 40% дешевле, чем в розничной сети. Гарантия на нее сохраняется – производители готовы предоставить ее застройщикам и потребителям даже на больший срок, чем в розничных магазинах. Гарантия на ремонт также остается, и этот сектор за счет нашей инициативы может выйти из тени. Государство получит новые рабочие места, налоговые отчисления и прибыль, а граждане – возможность покупать готовый продукт по ипотечному кредиту. Затраты на ремонт и мебель практически потеряются в общей стоимости – 10–15% на 15–20 лет это не 20% на три года.
– Получается, сейчас этот проект тормозят только законодательные ограничения?
– Нет необходимости менять федеральные законы, достаточно внести несколько изменений в приказы Минстроя. Только в апреле этого года был подписан приказ Минстроя, касающийся описания стандартного жилья. В него можно внести дополнения о наличии встроенной мебели, это решается на уровне министерства.
– Можно сказать, что инициатива почти принята?
– Еще нет, нам нужно над этим работать.
– Еще о законодательстве. В 2019 году активно обсуждался вопрос повышения разрешенной массы транспортного средства – это проблема всех лесопромышленников…
– Не только, ограничение предельной массы транспортного средства касается всех, кто занимается автоперевозками своих товаров. Напомню, что в России установлена предельная масса 44 т – самая низкая среди промышленно развитых стран и одна из самых низких в мире. Увы, здесь позиция Минтранса бескомпромиссна, оно делает все, чтобы спустить на тормозах любые инициативы, связанные с повышением массы. В ход идут даже глупые аргументы, например, якобы повышение массы будет способствовать разрушению дорог. Во-первых, давно доказано, что большая часть разрушений полотна происходит не из-за увеличения общей массы транспортного средства, а из-за повышения нагрузки на ось, а мы предлагаем увеличить общую массу без повышения нагрузки – за счет добавления еще одной оси. Перевозчики прекрасно знают, как решать эти вопросы.
Во-вторых, речь идет о сокращении количества поездок, потому что увеличение разрешенной массы на 11 т позволит увеличить груз минимум на 25% и на столько же сократить поездки тяжелого транспорта. Кроме нагрузки на дорожное полотно, уменьшится нагрузка на экосистему – вредные выбросы тоже сократятся. Минтранс не хочет об этом думать. Возможно, там боятся, что автоперевозки станут привлекательнее железнодорожных… Так или иначе, экономически обоснованные, подтвержденные расчетами предложения через бюрократические препоны не проходят. Это большая глупость, я считаю.
– Расскажите о вашем новом проекте переработки корпусной мебели, какие компании в нем участвуют?
– Сейчас мы реализуем по президентскому гранту проект с поэтическим названием «Новая жизнь старого шкафа». Речь идет о вторичной переработке старой мебели. В России вообще большая проблема с вторичной переработкой, мы сильно отстаем от Евросоюза. То, что можно перерабатывать, мы утилизируем, захораниваем на полигонах, притом, что в центральных регионах, где дефицит лесных ресурсов и много промышленных производств, проблема нехватки сырья довольно серьезная. Но инициативы по вторичной переработке не поддерживаются. Государство должно подключиться, необходимо законодательно закрепить эти инициативы и мотивацию, создать сеть пунктов приема вторичной древесины и старой мебели. Цель нашего проекта – разработать черновики нормативной документации, элементарные алгоритмы для отраслевых предприятий: как воспользоваться вторичной переработкой, какую экономическую выгоду она может принести. Основными нашими партнерами стали компании IKEA и «Кроношпан». Будем надеяться, что их опыт нам поможет.
– Сейчас в экономсегменте российским мебельщикам мешает конкурировать очень низкая стоимость китайской продукции. Китай выигрывает за счет больших объемов и дешевой фурнитуры. Как в этой нише можно снизить себестоимость?
– Локализацией производства фурнитуры, в частности. Конечно, сразу все проблемы это не решит, но в несколько раз увеличить объемы производства нового ассортимента фурнитуры можно. Здесь основной проблемой является высокая отпускная цена металла для российских производителей. Многие не знают, что рыночные цены на металл внутри России на 40% выше экспортных для китайских покупателей. Выпускать конкурентоспособную по цене продукцию при таком подходе невозможно. Получается, российские металлурги стимулируют развитие производств в других странах. Нужно развивать отечественное производство фурнитуры для сегментов «эконом», «эконом+», «эконом-». В ближайшее время в Минпромторге должно пройти совещание на эту тему с участием нескольких профильных департаментов. Возможно, решения будут приняты.
– А какова доля российской фурнитуры в мебельном производстве сейчас?
– По оценке экспертов, примерно 5%.
– Во время коронакризиса компании разработали новые модели маркетинга и продаж? Роль онлайн-продаж повысилась?
– Здесь надо говорить не о новых моделях, а скорее об уходе от традиционных моделей. И в рекламе – надо было менять концепцию рекламных кампаний. И в сбыте – при отсутствии розничных продаж и сокращении оптовых, при отмене выставок, закрытии торговых точек и предприятий, замораживании сделок все стали переходить на онлайн-продажи. Два года назад ведущие предприятия констатировали, что Россия серьезно отстает в этом сегменте от западных стран: в 2017–2018 годах доля онлайн-продаж в Западной Европе составляла 30%, и ожидалось, что Россия достигнет этого уровня не раньше чем через пять лет. Но за несколько месяцев 2020 года многим предприятиям удалось выйти на этот показатель и даже превысить его.
Безусловно, нам не хватает серьезных онлайн-площадок для продаж, реальных маркетплейсов. Не просто традиционных поисковиков, а именно мебельных онлайновых торговых площадок, которые объединят все звенья производства. Над этим тоже будем работать.
– Стоит ли встраиваться в действующие большие площадки, Яндекс.Маркет, например? Затевать с ними интеграционные проекты?
– Я думаю, что встраивание произойдет автоматически, и если заниматься только маркетплейсом, достаточно Яндекса, который, кстати, недавно сообщил, что намерен сделать мебельную площадку. Сбербанк собирается создать мебельный маркетплейс, используя свои возможности.
Мы должны сосредоточиться на другом: современная онлайн-площадка должна быть не только торговой, а объединять всю цепочку – от производителей фурнитуры, ЛКМ и древесных плит до продавцов. На ней должна быть возможность унификации всей номенклатуры, поскольку она у всех разная. И безусловно, онлайн-площадка должна включать маркетплейс, а действующие площадки естественным путем войдут в эту цепочку.
– Повлияла ли пандемия на экспорт древесного сырья – если рынки просели, часть леса могла остаться в стране?
– Это было не принципиально, все-таки большинство отраслей не испытывают серьезных проблем с сырьем. У фанерных предприятий были и есть проблемы с фанкряжем. Но в России недостаточно потребителей низкосортной мягколиственной древесины, не строятся новые ЦБК, которые могли бы потреблять такую древесину, и ее просто некуда продавать, если экспорт прекратится. Так что закрытие внешних рынков скорее минус в такой ситуации.
– Как в условиях кризиса работали плитные компании? На российском плитном рынке и до кризиса была высокая конкуренция.
– Производители плит здорово сбросили обороты в апреле – мае, некоторые закрывали производство на месяц-полтора. При этом в июне они оказались перегружены заказами.
Что это будет означать на ближайшую перспективу, пока непонятно, и никто не пытается загадывать, как будет в декабре. Но плитчики работают, надо понимать, что производители ДСП, ЛДСП, MDF для мебельщиков – это крупные международные концерны: Kronospan, Egger, Kronostar, Kastamonu Entegre. Они интегрированы в международные структуры, и по экспорту и продажам у них есть возможность перетасовки в такой ситуации, как пандемия или локальный кризис.
– Что происходило в кризис в фанерной промышленности? Фанерные компании в России ведь как раз не международные, а локальные?
– Дела у них и так шли не блестяще, последние полтора года продолжалось падение экспортных цен на традиционных рынках сбыта, вызванное как их перенасыщением, так и общей ценовой конъюнктурой. Из-за пандемии и закрытия многих контрактов по всему миру цены еще снизились. Отчасти их падение компенсировал рост курса доллара, но сейчас фанерным компаниям нужно набирать обороты и выходить на новые рынки.
– Какие вы сейчас видите перспективные рынки?
– Здесь ничего нового: Южная Америка, прежде всего Чили. Страны без собственной древесины, но с высокой потребностью в продукции ЛПК: Южная Корея, Япония… Но в первую очередь, безусловно, это традиционные рынки: Китай, а также Индия, которая сейчас фактически закрыта. Ввозная пошлина на товары российского ЛПК сейчас составляет около 30% по разным кодам ТН ВЭД, что фактически делает невозможной продажу Индии продукции по конкурентной цене. Мы можем продавать на три порядка больше, если государство решит эту проблему на уровне межправительственной комиссии.
Бизнес, конечно, тоже должен искать партнеров и союзников в Индии, потому что многие индийские предприятия – потребители фанеры заинтересованы в повышении конкурентности на внутреннем рынке в сравнении с другими поставщиками и импортерами. Если Россия станет серьезным игроком, это будет выгодно не только российским поставщикам, но и индийским покупателям.
– Как будет восстанавливаться спрос в России во втором полугодии?
– Это непредсказуемо, многое зависит от осени, когда ожидается вторая волна коронавируса, но и без этого фактора восстановление будет медленным. Мы избежали пессимистичного сценария с разорением 30% предприятий отрасли и падением производства и продаж на 40%.
Мой прогноз по итогам 2020 года субъективный и не основан ни на каких выкладках: падение на 10% будет точно.
– Какие главные цели ставит Ассоциация на второе полугодие?
– Добиваться от государства тех мер поддержки, которые я перечислил, и использовать меры, которые уже приняты: в первую очередь – помощь экспортерам и производителям.
Справка
Тимур Иртуганов – генеральный директор Ассоциации предприятий мебельной и деревообрабатывающей промышленности России (АМДПР) с 2018 года. Родился в 1968 году. Окончил Московский полиграфический институт по специальности «Автоматизированные системы управления», получил образование в сфере маркетинга в Oxford Business Group (Лондон). В 2009–2018 годах – вице-президент Союза лесопромышленников и лесоэкспортеров России. Входил в совет директоров ОАО «Рослеспром», в котором обеспечивал работу с органами исполнительной власти. В 2000–2016 годах также гендиректор ОАО «Центрлесэкспо», реализовывал коммерческие проекты и проводил отраслевые конгрессно-выставочные мероприятия. В обязанности на посту гендиректора АМДПР входит общее руководство ассоциацией, работа с органами власти, взаимодействие с зарубежными компаниями и ассоциациями, подготовка деловых программ на выставках.
Справка
Ассоциация предприятий мебельной и деревообрабатывающей промышленности России учреждена в 1997 году для консолидации усилий по преодолению кризиса в отрасли и развития экспорта. В АМДПР состоят более 90 мебельных, фанерных, плитных предприятий, а также производители напольных покрытий, стеновых панелей, домостроительных комплектов, погонажа, комплектующих для мебели. Члены ассоциации суммарно выпускают более 40% мебели, более 70% древесных плит и более 60% фанеры.
Текст Кирилл Баранов
